И. Андронати

              'Секретные материалы'

              Файл ?201

НЕ ВЕРЬ НИКОМУ

(Маленькие зелёные человечки)

"Мы хотели верить.

И поэтому мы обратились ко всей Вселенной. 20 августа и 5 сентября 1977 года из Центра космических исследований в Кеннеди, штат Флорида, были запущены два космических корабля, два 'Вояджера'. Каждый был одновременно посланцем и своего рода проигрывателем; и каждый нес уникальную золотую пластинку с выгравированной инструкцией: как извлечь из нее звук. Это было письмо, адресованное любому, кто его перехватит. Оно начиналось под звуки "Бранденбургского концерта" словами:

-- Приветствую и поздравляю вас от лица людей нашей планеты. Мы вышли за пределы Солнечной системы в поисках мира и дружбы...

Наверное, на месте человека, придумавшего этот текст, я постарался бы обойтись без банальностей. Но у меня бы тоже не получилось.

Там было много чего еще. Само письмо записали на пятидесяти языках мира. В звуковой коллекции были и голоса животных, и множество музыкальных произведений. Автор послания попытался дать нашим будущим знакомым разнообразные сведения: немножко космогонии, начатки математики, кое-что о нас, людях... Информация была отобрана и организована так, чтобы ее могла расшифровать любая достаточно развитая цивилизация. Во всяком случае, мы на это надеялись. Мы -- потому что тогда, в семьдесят седьмом, весь мир заходился от восторга при мысли о братьях по разуму.

Через тринадцать месяцев после запуска 'Вояджер-1' пересек орбиту планеты Нептун и покинул пределы Солнечной системы. С тех пор ни одного сообщения нашим гипотетическим внеземным друзьям мы не отправляли. Больше того, дальнейшая отправка и не планировалась.

Теперь мы хотели не говорить, а слушать. 12 октября 1992 года агентство НАСА организовало поиск радиоволн высокого разрешения на десяти миллионах частот в надежде наткнуться на сигнал внеземной цивилизации. Однако, не прошло и года, как сенатор первого срока от штата Невада успешно провел поправку к Конституции, которая положила конец всем подобным исследованиям.

Мы хотели верить. Но нам не позволили доказать правоту нашей веры. У нас отняли саму возможность получить эти доказательства.

Проект 'Секретные материалы' закрыт. Нас заставили заткнуться. Нам заклеили глаза и уши. Да, конечно, наш проект -- лишь частный случай, но...

Были законсервированы радиотелескопы, обсерватории посажены на голодный паек, долговременные программы свернуты. Человечество теперь слепо и глухо. И даже приди долгожданный ответ на наше послание -- его некому будет услышать. Разве что в Пентагоне --  чтобы знать, куда целиться.

Понимаешь, Скалли, мне все время кажется, что если бы кто-то пришел в темную пыльную комнату и включил давным-давно заброшенную аппаратуру, он услышал бы ту самую, всем известную, светлую музыкальную тему из "Бранденбургского концерта" и обращение, начинавшееся со слов: 'Приветствую и поздравляю вас...'

А когда обращение закончится, мы услышим эти слова еще раз, но уже на другом, неизвестном ни одному землянину языке. Я не знаю, верю ли я в это, но я хочу верить...'

Фокс перемотал пленку назад и снова включил на запись. Дождавшись нужной цифры на счетчике, он еще раз отмотал пленку немного назад, проверил -- вместо его голоса теперь слышалось только шипение и едва различимое гудение кондиционера -- и привычно взялся за отвертку. Пластиковый футляр легко распался на две половинки, тугой ролик пленки в несколько секунд превратился в комок электромагнитного спагетти, который Фокс смял, скатал поплотнее и отволок на кухню. Там он его несколько раз перекусил ножницами и -- так же, привычно повторив про себя "это и есть настоящая паранойя" -- выбросил.

В самый первый раз он пленку сжег. Чувствуя себя законченным идиотом. При новой технологии противного запаха не было, но чувство собственного идиотизма никуда не исчезло.

Отель 'Лонг-стрит'

Вашингтон, округ Колумбия

5 июля 1994, вторник

Около полудня

-- Ты помнишь Пятницу?

-- Ну ты даешь! Забыл, чем в пятницу занимался? Еще недели не прошло!

-- Да нет, девку зовут Пятница. Из стриптиза.

Под шорох неторопливо вращающихся бобин аппарата прослушивания и опротивевшие голоса двух туповатых и пошлых ублюдков, надиравшихся сейчас номере в "люкс" восемнадцатью этажами выше, Фокс Уильям Молдер, спецагент ФБР, целеустремленно превращал килограмм арахиса в груду шелухи на полу. Эта утомительная работа близилась к успешному завершению.

-- А, теперь въехал. И что?

-- Ну, в общем, они выплясывали на сцене под песенку 'Выходи и поиграй'. Мы и поигрались. Я этой Пятнице сумасшедшие чаевые отвалил.

-- Ври больше! Чего ж ты тогда с официантами жмотничаешь?

-- А я ее подозвал и, пока музыка не кончилась, засовывал ей долларовые бумажки куда получится. Долларов сорок, наверное, ухнул.

-- По доллару? Песня такая длинная была?

Длинные пальцы Молдера методично крошили желтоватую сухую скорлупу. Жевать он уже не мог, сводило челюсти, поэтому выстраивал орешки длинными шеренгами, а потом расщелкивал по всей комнате. И временами жалел, что взял с собой арахис, а не семечки. Плеваться кожурой в цель --  ну, хотя бы в магнитофон -- больше соответствовало бы его настроению.

Так или примерно так Фокс Уильям Молдер, спецагент ФБР, проводил  рабочий день за рабочим днем --  с тех пор, как его перекинули в другой отдел, отобрав родные  "Секретные материалы". То обстоятельство, что большую часть времени он проводил в подвале и являлся к начальству только для сдачи отчетов, нимало не способствовало улучшению настроения Призрака. Скорее наоборот. Это был не тот подвал. В нем не было ни папок с делами, ни привычного удобного кресла, ни знаменитого плаката с летающей тарелкой, ни...

Скалли здесь тоже не было.

Академия ФБР

Куантико, штат Вирджиния

5 июля 1994, вторник

Около полудня

В середине лета жара может стать нестерпимой даже тогда, когда не проникает внутрь помещения, бессильная перед кондиционером. Само знание о том, что за стенами, за оконным стеклом, нагретым почти до свечения, неподвижно завис в ожидании раскаленный воздух, -- одно это знание исподволь плавит мозги изнутри.

Впрочем, среди присутствующих как минимум одному комплекту мозгов жара была глубоко безразлична. Во-первых, они -- мозги -- были изрядно охлаждены. А во-вторых, их владелец не среагировал бы даже на попадание в эпицентр ядерного взрыва. Мертвецу все едино -- и бирка на ноге, и грубоватая разметка на теле, небрежными мазками нанесенная ассистентом. Ему, то бишь, усопшему, даже нечем подозревать, что он удостоился высокой чести стать объектом пристального внимания весьма приличных молодых людей, слушателей Академии ФБР.

Вела занятие спецагент Дэйна Скалли, врач-патологоанатом, бывший сотрудник проекта "Секретные материалы", не по своей воле вернувшаяся к прежней специальности:

-- Вскрытие обычно начинается с черепной коробки. Распил производится по горизонтальной линии приблизительно на два с половиной сантиметра выше надбровных дуг.

Дэйна указала на жирную пунктирную линию, разграничившую вдоль ледяной лоб покойника, и неожиданно замолчала.

Пауза затянулась настолько, что студенты начали переглядываться. Наконец самая решительная девчушка осмелилась спросить:

-- Что-то не так, агент Скалли?

Глядя перед собой невидящими глазами, Дэйна потрясенно проговорила:

-- Все, о чем думал этот человек, его мысли, сны, мечты, все кого он любил, кого просто видел, помнил, с кем разговаривал, все чего он боялся или только воображал -- все это каким-то образом замкнуто в маленькой костяной коробке, внутри которой мы видим только жидкость и несколько видов тканей.

Храбрая девчушка шагнула вперед:

-- Агент Скалли, с вами точно все в порядке? Вы говорите какие-то жуткие вещи!

Дэйна вздрогнула и опомнилась. Действительно жуткие. Это все жара. Которая действует и на жидкость, и на все виды тканей. И студенты, конечно, не виноваты, но вопрос "все ли в порядке?" должен был задать совершенно другой человек!

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

6 июля 1994, среда

12:22

Сегодня Молдер собирался объявиться в Конторе для доклада. Информация была совершенно точной, поэтому Скалли загодя перекроила расписание своих слушателей так, чтобы высвободить день почти целиком. Время шло к обеду, Скалли успела перездороваться со знакомыми, выслушать уйму дежурных комплиментов, пожаловаться на тоску по оперативной работе, поделиться немногочисленными новостями, такими же дежурными, как и комплименты...

Она издалека разглядела в толпе, заполнявшей коридор, высоченную фигуру бывшего напарника и двинулась на перехват.

-- Агент Молдер, добрый день, -- улыбнулась Дэйна.

Призрак прошел мимо. Не поздоровавшись. Не повернув головы. Не замедлив... нет, даже слегка удлиннив шаги.

Деревянными широкими шагами Молдер промерил коридор, завернул за угол, пересек второй коридор и вышел к рабочему залу, в котором стоял теперь его письменный стол -- четвертый с левого края ряда, второй -- с правого. И за спиной все время кто-то ходит...

На столе обычно царил омерзительный порядок. Все лишнее осталось внизу, в подвале, запертом по распоряжению Скиннера или тех, кто распоряжался Скиннером. Из личных вещей Молдер захватил только фотографию Саманты, которую брал с собой всегда, в любую поездку.

Сейчас эта фотография лежала плашмя, изображением вниз, и черный клапан, который должен быть удерживать рамку в вертикальном положении, неуверенно оттопыривался, не находя опоры. Что за черт?

К лицевой стороне был прилеплен квадратный листок бумаги -- из тех, что удобно цеплять куда попало, черкнув пару слов для памяти. Чистый. Фокс аккуратно отклеил его, перевернул. На липкой поверхности было процарапано несколько слов.

Отель 'Уотергейт'

Подземная автостоянка

6 июля 1994, среда

16:10

До конца рабочего дня оставалось чуть меньше часа. Машин на автостоянке было много, людей не было совсем -- за исключением Дэйны Скалли, нервными шагами мерявшей пространство от стены до стены. И каждый раз она забывала сосчитать число шагов.

Хлопнула входная дверь. На фоне застекленного проема прорисовалась высокая фигура Молдера, растерявшего за эти несколько месяцев легкость и непринужденность движений. Правда, когда Фокс подошел поближе, выяснилось, что кое-что из прежней жизни сохранилось. Любовь к идиотским шуточкам:

-- Четыре доллара за первый час парковки -- это преступление, Скалли. Я не знаю, что ты собираешься сказать, но если это не уложится в сорок пять минут, то лучше не начинай.

Дэйна с облегчением вздохнула и осеклась на полувздохе. С тревогой всмотрелась в серьезное лицо Молдера -- а если он и не думал шутить? Кажется, и в самом деле не думал. Ладно, не привыкать.

Ее вдруг поразило неожиданное сходство...

-- Знаешь, Молдер, оттуда, издалека, ты выглядишь точно так же, как он.

-- Кто?

-- Бездонная Глотка.

-- Он мертв, Скалли. Я был на его похоронах на Арлингтонском кладбище, примерно в километре от могилы, наблюдал всю процедуру в двадцатикратный бинокль. Бездонную Глотку похоронили без фотографии на памятнике. Зачем ты пришла? Хотела поговорить?

-- Да. Я кое-что выяснила...

-- Скалли, -- перебил он, -- болтовня -- опасное дело для нас с тобой. Мы должны исходить из предположения, что за нами постоянно наблюдают.

-- Но я не видела никаких признаков слежки!

-- Конечно, ты и не должна их видеть,  -- угрюмо отрезал Молдер. -- Они профессионалы, лучшие из лучших.

-- Я приняла все мыслимые меры предосторожности, -- Скалли старалась быть терпеливой, и ей это пока удавалось, хотя Фокс вел себя на грани фола. -- Только что я прошла назад по собственному маршруту, чтобы убедиться, что за мной никто не следит. И никто за мной не следил. Проект 'Секретные материалы' закрыт, нас с тобой перевели в разные отделы. С чего ты взял, что на нас вообще кто-то обращает внимание?

Молдер издевательски осклабился:

-- Тогда почему ты назначила встречу таким шпионским способом?

-- Потому что иначе ты не согласился бы прийти, -- просто ответила она.

Фокс осекся. И заговорил мягче:

-- Хорошо. Так что тебе нужно?

-- Мне нужно... знать, что с тобой все в порядке.

Фокс отвел взгляд. Дэйна перешла в наступление.

-- Молдер, ты сегодня прошел в полуметре от меня, даже не поздоровавшись!

Каменная кладка, тщательно выложенная спецагентом Молдером в стиле иронической невозмутимости, рассыпалась вдребезги. И слова рванулись на свободу -- словно вода из-под плотины. Или слезы обиженного ребенка:

-- Меня запихали в отдел электронной слежки. Банковские скандалы, страховые мошенничества, подчистки в полисах здравоохранения, ублюдки, муть всякая...

-- Да, Молдер, я понимаю, -- перебила она. -- Ты сейчас, наверное, расстроен...

Фокс отчаянно замотал головой, но Дэйна продолжала:

-- Без ресурсов ФБР ты не можешь заниматься своим расследованием...

Фокс продолжал мотать головой. Дэйна нахмурилась:

-- А что же? Когда закрыли наш проект, ты сказал, что до тех пор, пока где-то существует истина, ты не сдашься. Сейчас по твоему виду и не скажешь, что это был ты.

О чем говорить дальше, она не знала и остановилась. Яркий свет, узким коридором пролегший через подвал, отбрасывал на стену четкую тень -- профиль Молдера, чуть выше и почему-то моложе, чем сам человек. Наверное, тень не знала тех сомнений, которые одолели ее хозяина. Не было у тени и замученных больных глаз, и щетины, так странно смотревшейся на обычно гладких щеках.

Молдер, помолчав, внезапно спросил:

-- Ты когда-нибудь бывала в Сан-Диего?

-- Бывала.

Он прислонился к стене, и тень дружески поддержала его черным плечом.

-- Ты видела Паламарскую обсерваторию?

-- Нет.

Скалли даже нахмурилась от сосредоточенности -- напарник собирался сказать что-то очень важное. Только надо еще понять, что именно.

-- С сорок восьмого года до недавнего времени паламарский телескоп был самым большим в мире. Идея его создания и проект принадлежат человеку по имени Джордж Эйлори Хейл. Так вот, эту идею Хейлу подсказал эльф, который забрался однажды к нему на подоконник и велел пойти в фонд Рокфеллера, попросить денег и построить на них телескоп.

-- И ты боишься, что всю жизнь видел эльфов, так, что ли?

Он поджал губы и медленно пополз спиной по стенке, опускаясь на корточки. 'Не угадала,' -- успела подумать Скалли.

-- В моем случае -- маленьких зеленых человечков, -- печально сказал Молдер.

И Дэйна ясно осознала, что ее долг, ее прямая обязанность -- прямо сейчас, сию минуту убедить бывшего напарника в существовании этих чертовых инопланетян, неважно зеленые они или серые в крапинку. Она присела рядом:

-- Молдер, но ведь за то время, что ты работал над секретными материалами, ты столько всего повидал...

-- Вот именно! -- подхватил он с неожиданной страстью в голосе. -- Видеть -- этого мало. Мне надо было добыть что-нибудь такое, что можно потрогать руками. Вещественное доказательство, которое можно предъявить любому, независимо от веры. Этому я научился у тебя. Вещественное доказательство -- главное.

Теперь наступила очередь Скалли немножко помолчать, прежде чем сменить тему:

-- По-моему, тебя по-прежнему беспокоит исчезновение твоей сестры.

Он резко отвернулся, пряча глаза:

-- Хотел бы я знать, было ли это похищение на самом деле. Я уже начинаю сомневаться.

-- Молдер! -- решительно заявила Скалли. -- Даже если Хейл видел эльфов только у себя в голове, телескоп ведь все равно построили настоящий. Не сдавайся.

Секунды две он смотрел на женщину, как будто она преподнесла ему откровение. Потом опустил голову. Скалли выпрямилась и после некоторого колебания провела рукой по его всклокоченным волосам.

-- И в следующий раз мы с тобой встретимся где-нибудь на открытом воздухе.

Она пошла к выходу. Фокс коротко вздохнул, набираясь сил, чтобы встать -- не хотелось, ужасно не хотелось, но оставаться здесь было и глупо, и неудобно... И тут взгляд его уперся в табличку:

Стоянка предназначена для персонала отеля

'Уотергейт'

Молдер сморгнул. Слово никуда не делось. Слово втянулось сквозь зрачки в мозг и изнутри вспыхнуло оглушающим разрывом:

'Уотергейт'!

Чиллмарк, штат Массачусетс

27 ноября 1973

20:53

Осень семьдесят третьего года во всем мире шла под созвездием 'уотергейтского скандала'. Звезды всех возможных величин сходились и сталкивались в разнообразнейших комбинациях, выжимая из дела все новые подробности, гипотезы, комментарии, имена. Даже по вечерам, вместо фильмов и сериалов, добрая половина программ обмусоливала одно и то же:

-- ...во время прослушивания она стерла разговор между президентом и мистером Фардменом. Репортер утверждала, что случайно нажала на кнопку записи и спохватилась минут через пять, но на пленке отсутствует восемнадцатиминутный фрагмент...

Для двух детей, устроившихся на полу рядом с зеленым полем настольной -- вернее, вынужденно напольной -- игры, телевизионные страсти не значили ровным счетом ничего.

-- Съел, да? -- обиженно протянула восьмилетняя Саманта.

Мальчишка, ухмыльнувшись, повертел в воздухе отыгранную фишку. Он был старше на четыре года и никогда не поддавался сестренке в играх, несмотря на просьбы родителей.

Девочка отвела взгляд. Ей хотелось увидеть что-то хорошее, но на глаза попалось только тоскливое зрелище, которое взрослые называли 'политическим шоу'.

 -- Слушай, Фокс, обязательно нам смотреть эту гадость?

-- Не переключай программу. В девять начнется 'Волшебник'.

-- А мне мама разрешила смотреть кино. Зараза ты, -- подумав, добавила она.

Физиономия у Фокса стала еще ехиднее:

-- Она тут недалеко, у соседей, у Гобрандов. Можешь сбегать и спросить. Она тебе скажет, что я здесь главный.

Саманта вскочила и решительно направилась к телевизору. Фокс на четвереньках -- вставать было долго -- рванулся следом, но не успел. Девочка одним щелчком сменила заунывных черно-белых стариканов на парня в одежде ковбоя и потрепанную лошадь.

-- Слушай, ты... сгинь! -- крутанув переключатель, Фокс восстановил на экране статус кво.

Саманта прибегла к самому эффективному аргументу, который был в ее распоряжении -- открыла рот, набрала побольше воздуха и завизжала.

Фокс молча поднялся с колен и задумчивой пожарной каланчой навис над сестренкой.

Визг прекратился.

-- Я. Буду. Смотреть. 'Волшебника', -- раздельно проинформировал Фокс.

Ответный взгляд девочки, в котором отчетливо слышалось: 'вот вымахал, дубина такая', -- он пропустил мимо ушей, тьфу, то есть, проигнорировал и пошел на кухню, за семечками, чтобы устроиться для просмотра со всеми удобствами.

И вдруг раздался резкий хлопок. Свет в доме разом погас.

-- Ну во-от, -- недовольно протянул Фокс. -- Теперь пробки вырубились.

Но дело было не в пробках.

По полу прошла крупная дрожь. Потом затряслась мебель, стены, задергалась люстра. Фишки на игральной доске поползли в сторону двери; они одна за другой съезжали на край доски и там, споткнувшись, кувыркались на ковер. На каминной доске попадали фотографии в рамочках, запрыгали подсвечники, и одна свеча, розовая, подаренная Саманте на Рождество, раскололась вдоль. Половинки медленно развалились и опали по обе стороны медной лапы подставки.

За окном вспыхнул пронзительный оглашенный свет, он бил сразу во все стороны, навылет прошибая жалюзи разноцветными лучами, но почему-то не проникал в комнату.

-- Фокс! -- испуганно позвала девочка.

Подросток завертелся на месте. Происходило что-то невероятное. Люстра ходила ходуном, беспрестанно звякая стеклянными плафонами. Землетрясение?

Вилка телевизора со взрывом и вспышкой искр вырвалась из розетки. Так не бывает!

Мальчик шагнул к завешенному окну. Теперь, когда он стоял вплотную, заполошно мерцающий красным и мертвенно-белым свет полосами лег на его растерянное лицо.

Что происходит? Все-таки землетрясение? Тогда надо хватать Саманту и бежать вон из дома...

Круглая медная ручка входной двери медленно повернулась сама собой. Раздался скрип, пронзивший обезумевшую комнату. Дверь распахнулась, и сквозь нее ворвался поток хлещущего во все стороны пронзительно чужого света. Мальчик, шагнувший навстречу, невольно прищурил глаза, продолжая всматриваться в проем.

В слепящем потоке постепенно прорисовалась человеческая фигура. Отчетливей всего видны были ноги -- длинные, тонкие, стоящие почему-то неуклюже, словно они неуверенно держались на земной поверхности...

Отчаянный детский визг вывел Фокса из столбняка. Мальчик обернулся. Его сестра, раскинув руки, висела в воздухе, посреди комнаты, примерно в полутора метрах от пола. Могло показаться, что она лежит навзничь, но никакой опоры под распростертым в воздухе телом не было. Длинные волосы ровной волной свешивались вниз, струясь с запрокинутой головы. Подол платья облепил коленки сверху и тряпкой провис под ними. Красноватый свет из окна, проникший сквозь одежду, залил беспомощное тело девочки чернотой, превратив в темный силуэт, медленно разворачивающийся ногами к окну.

Фокс как подброшенный рванулся вверх по стене -- на стул, на спинку стула, на полку -- к деревянной коробке на шкафу, задвинутой поглубже, к самой стене. Тяжелую коробку мальчик не удержал, она вывернулась из рук, грохнула об пол. Из-под отскочившей крышки вылетел отцовский револьвер. Фокс прыгнул на него сверху, потянулся к рукоятке...

И с новой силой ударил слепящий поток из дверей. Фигура чужака на несколько секунд прорисовалась целиком. Он стоял -- нет, словно висел, касаясь ногами земли, -- на пороге, высокий, но слишком тонкий для человека, с вытянутой, словно сплющенной с боков головой.

Мальчик застыл, не в силах двинуть даже пальцем. И только под действием неумолкающего отчаянного визга сестры он в конце концов сумел повернуть голову -- и увидел, как Саманту втягивает в себя постепенно гаснущий световой квадрат, раскрывшийся на месте окна.

Квартира Фокса Молдера

Александрия, штат Вирджиния

6 июля 1994, среда

20:40

Молдер вскочил с дивана, мокрый, как мышь, от холодного пота. Растрескавшиеся губы все еще шептали: 'Саманта...'

Этот кошмар снился ему уже несколько лет -- с тех пор как под гипнозом врач вытащил из его памяти загнанное в самую глубину воспоминание -- снилось раз за разом,  подробность за подробностью. Самым страшным было то, что подробности иногда менялись. Неизменным оставалось одно -- полная беспомощность, невозможность шевельнуться и кромсающий сердце детский крик.

Чаще всего кошмар снился таким, как сегодня.

Угораздило же заснуть перед закатом!

Фокс, мельком отметив, что отрубился, не раздевшись, даже не разувшись -- только рубашка наполовину растегнута -- подошел к окну, ровненько разлинованному пластиковыми полосками жалюзи. Свет вечернего города такими же ровными полосками лег на мокрое от испарины лицо. Фокс дернул шнур, и левая половинка жалюзи с глухим шелестом ссыпалась, переводя пластинки из горизонтального положения в вертикальное. Стало темнее.

С отчетливым тихим скрипом распахнулась входная дверь.

Молдер обернулся, наполовину испуганный, наполовину рассвирепевший. Фигура на пороге, нарисовавшаяся вполне отчетливо, ничем не напоминала инопланетянина. Это был крепыш в длинном плаще, уверенно державшийся на расставленных на ширину плеч ногах. Издали он немножко напоминал Скиннера, только на голову ниже. 'И на две головы тупее', -- подумал Молдер. Он не помнил, запер он за собой дверь или нет, но незванному гостю не мешало бы поучиться хорошим манерам. Как, впрочем, и подавляющему большинству сотрудников секьюрити. Почему-то все они переполнены чувством собственной безразмерной значимости и незаменимости. Даже когда их используют как мальчишек на побегушках. Вот как этого.

-- Мы едем на Капитолийский холм, -- гордо произнес посланец, не затрудняя себя приветствием.

Теперь Молдер узнал его. Один из телохранителей сенатора Матесона. Телохранитель для мелких поручений.

Кабинет сенатора Матесона

Капитолийский холм

6 июля 1994, среда

21:35

Когда телохранитель ввел Молдера в кабинет своего хозяина, сенатор слушал музыку. Он стоял спиной к двери -- возможно, искал что-то на полках. Книжные полки, занимавшие целую стену кабинета, были заполнены, как ни странно, именно книгами, а не безделушками. Не поворачиваясь к вошедшим, Матесон сделал пренебрежительный знак рукой -- и телохранитель, не задавая лишних вопросов, испарился.

Фокс прошел к огромному письменному столу и сел в кресло для посетителей. И настороженно посмотрел в спину Матесона -- точнее, в голубую рубашку, перечеркнутую подтяжками с двумя блестящими замками -- один между лопаток, второй чуть повыше ремня брюк. Встреча была подчеркнуто неофициальной.

-- Вы знаете, что это такое, Фокс? -- спросил сенатор, дирижерски взмахнув рукой в воздухе.

Призрак невольно дернулся, услышав обращение по имени. Он никому не разрешал называть себя Фоксом. Ни одному человеку.

Но сенаторы -- люди скользкие и трудно воспитуемые. Поэтому Молдер просто ответил на вопрос:

-- Бах. Бранденбургский концерт. Номер три, если не ошибаюсь.

Сенатор, не поворачиваясь, неторопливо поднял, словно принимая присягу, правую руку с расставленными буквой 'V' пальцами.

-- Два, -- пояснил он свой странный жест. -- Бранденбургский концерт номер два.

-- Хорошо еще, что это не какая-то там двусмысленность, -- отозвался Молдер.

Сенатор, наконец, обернулся. Призрак давно не видел своего странного союзника, давнего отцовского знакомого. Тот немножко постарел, но выглядел по-прежнему привлекательно и импозантно, как и положено преуспевающему профессиональному политику. Седые волосы пушистой шапочкой обрамляли румяное лицо, лишь самую малость украшенное морщинами.

-- А вам известно, что означает эта мелодия?

По собственному опыту Молдер знал, что умный человек не задает бессмысленных вопросов. Или, хотя бы, вопросов, не имеющих осмысленного ответа. Он сосредоточился:

-- Насколько я помню университетский курс музыки профессора Ганста, Бах был гением полифонического звучания...

-- Нет, я не о том, -- широко улыбнулся Матесон. -- Этой мелодией начинается обращение жителей Земли к инопланетным цивилизациям, то самое, помните? Знаменитый полет 'Вояджера'.

Лис внутри Фокса насторожил уши. А его телесная оболочка с благоразумным видом закивала головой. И только заблестевшие глаза ясно говорили, что о благоразумии лучше сейчас и не вспоминать.

-- Через четыре с половиной миллиарда лет, -- торжественно продолжал сенатор, -- когда Солнце исчерпает себя как источник энергии, погаснет, а затем превратится в сверхновую и поглотит Землю, эта музыка все еще будет витать где-то в межзвездном пространстве, далеко-далеко... Представляете?

Призрак в очередной раз оценил незаурядный ораторский талант своего покровителя. Он и сам, еще подростком, был захвачен грандиозной идеей послания, отправленного сквозь Вселенную, но сейчас Матесон заставил его вспомнить детские мечты с неожиданной остротой. Фокс задумчиво кивнул -- да так и оставил голову склоненной. Он ждал.

-- Представляете? -- еще раз повторил сенатор. -- Через четыре с половиной миллиарда лет! Ну, если ее, конечно, раньше, не перехватят, -- быстро добавил он.

Молдер снова вскинул голову.

-- Только представьте, Фокс: другая цивилизация, неведомо где, будет слушать эту музыку. И они подумают: какое, наверное, чудесное место -- эта Земля.

Сенатор, обогнув по дороге Молдера вместе с его креслом, перешел к открытому бару у противоположной стенки и зазвенел стеклом, извлекая высокий тонкостенный стакан. Гость внимательным взглядом наблюдал за его манипуляциями, все еще не понимая, куда клонит хозяин.

-- Я бы хотел, чтобы именно таким был первый контакт с иной формой жизни, -- торжественно заключил Матесон, наполнив стакан.

Молдер уткнулся лицом в ладони, с силой потер переносицу кончиками пальцев. Его собеседник подошел к своему огромному -- поистине сенаторскому -- креслу, но садиться не спешил. Просто стоял, неторопливо вращая в руке стакан с плещущей внутри янтарной жидкостью. Фокс вскинул голову, глядя одновременно виновато и требовательно:

-- Я знаю, я вас подвел. Вы поддерживали меня, рискуя собственной репутацией.

Сенатор, наконец, сел и доброжелательно посмотрел на собеседника, словно собираясь выпить за его здоровье.

-- Но, когда закрыли 'Секретные материалы', я понял, что не мог сделать больше, чем уже сделал к тому времени. Я только знаю, что мы были очень близко. К чему? Сам не знаю. Но близко.

Сенатор поставил опустевший стакан на столешницу и улыбнулся -- не профессиональной, а действительно искренней и даже озорной улыбкой.

-- Простите? -- недоуменно спросил Призрак, решив, что чего-то недослышал.

Матесон предостерегающе поднял руку. Как раз в этот момент торжественная баховская мелодия разрешилась жизнеутверждающим финалом. Под шипение магнитофонной ленты Матесон взял листок бумаги, быстро черкнул два-три слова и в то же время, как ни в чем не бывало, спросил вслух:

-- Вы любите Баха, Молдер?

Вновь насторожившийся лис даже ухом не повел на то обстоятельство, что сенатор, похоже, благополучно усвоил телепатический запрет на употребление всуе Настоящего имени.

-- Я живу только музыкой Баха, -- отчетливо выговаривая каждое слово, ответил он.

-- Тогда давайте послушаем еще раз, -- улыбнулся сенатор и встал, протянув листок через стол.

'Вероятно, нас слушают,' -- прочитал Молдер.

Матесон снова включил запись и поманил своего молодого собеседника к себе. Они встали посередине комнаты, в точке, которую любой меломан легко определил бы как наиболее подходящую для восприятия стереофонического звучания. А любой агент, желающий услышать то, что его не касается, трижды проклял бы -- равно как и количество и качество динамиков здешней стереосистемы.

Две головы, седая и черноволосая, сблизились почти вплотную.

-- Насколько я могу судить, вы знакомы с микроволновым поиском высокого разрешения, -- тихо спросил сенатор.

-- Поиск радиосигналов внеземных цивилизаций?

Матесон утвердитедьно качнул головой:

-- Проект был закрыт, -- он говорил почти шепотом, но четко и разборчиво. -- Теперь вам придется пробраться на радиотелескоп в Аресибо, на Пуэрто-Рико. Как только постороннее проникновение обнаружат, придет запрос по официальному каналу. Я постараюсь задержать тех, кого бросят на перехват, насколько смогу, примерно на сутки. Скорее всего, этим сроком мои возможности исчерпываются. По прошествии суток за вами отправится команда 'голубых беретов'. Спецподразделение по охоте на НЛО. Они имеют право применять огнестрельное оружие.

-- А что я там буду искать? -- спросил Молдер.

Седой мужчина вложил в его ладонь аккуратно сложенный лист бумаги. Несколько торопливых движений -- и на развернутом листе перед жадным взглядом Молдера предстали длинные колонки цифр, смутно знакомые -- Фокс несколько раз добирался до распечаток результатов микроволнового поиска и знал, как они выглядят. Но это, судя по цифрам, были действительно результаты.

Матесон склонился к самому уху молодого человека и шепотом ответил на повисший в воздухе вопрос:

-- Доказательства контакта.

Кабинет Уолтера С. Скиннера, помощника Директора ФБР

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

7 июля 1994

16:10

Рядом с табличкой 'Спасибо, что Вы не курите' на столе дымилась в пепельнице сигарета. Еще правее стоял диктофон. Еще правее, там, где заканчивался стол, стоял Курильщик. На его физиономии застыло такое кислое выражение, что у Скиннера ломило зубы. Помощник Директора ФБР очень хотел бы кое-что поправить в этой физиономии -- после чего ее наверняка называли бы некоторое время исключительно мордой -- но, к сожалению, исполнение этого желания было непозволительной роскошью.

А запись беседы, состоявшейся четыре часа назад, была совсем коротенькой и от повторного прослушивания отнюдь не стала длиннее:

-- Агент Скалли, когда вы в последний раз видели агента Молдера?

-- Вчера.

-- Где?

-- В коридоре. Он прошел мимо меня.

-- А больше вы его не видели?

-- Нет, а что? С ним что-то случилось?

-- Агент Молдер не явился сегодня на задание. Где он -- неизвестно.

-- Сэр, я готова добровольно помочь в поисках агента Молдера в свободное от работы время...

-- Нет, мисс Скалли. Мы сами справимся. Благодарю вас за предложение.'

Курильщик щелкнул кнопкой диктофона. Взял со стола сигаретную пачку.

-- Она не знает, где он, -- подытожил Скиннер. Уточнять имена не требовалось.

-- С чего это ты так уверен?

-- Если бы знала -- не беспокоилась бы так сильно.

Пачка оказалась пустой. Курильщик вопросительно посмотрел на хозяина кабинета.

-- Я не курю, -- отрубил Скиннер. В голосе отчетливо обозначилось направление, в котором рекомендуется отправиться всем любителям сигарет, в особенности "Морли".

Курильщик ответил -- не на слова и даже не на интонацию:

-- Она найдет его.

И с хрустом смял пачку в руке.

Национальный центр астрономических и атмосферных исследований

Окрестности Аресибо, Пуэрто-Рико

7 июля 1994

Первая половина дня

Искать Молдера было затруднительно еще и потому, что у него была солидная фора: к тому времени, как его хватились, он успел побывать у себя на квартире, загнать полученные от сенатора Матесона данные в компьютер, тщательнейшим образом собраться, выбраться из дома через черный ход, пять раз оторваться от несуществующего хвоста (хвоста и вправду не было, но Фокс предпочел не рисковать) и первым же утренним рейсом вылететь в столицу  Пуэрто-Рико.

До Аресибо он добирался на перекладных. Предпоследние километра четыре его вез открытый грузовичок с водителем-индейцем и грузом кирпичей. Последние километры агент преодолел на своих двоих. Сначала все было просто, затем дорога привела его к высоким сетчатым воротам из прутьев и толстой проволоки. В обе стороны от дороги тянулась ограда. Фокс подергал замок на воротах, подумал и пошел по склону вдоль забора, разыскивая дырку. Чтобы Фокс -- да не нашел дырки в заборе? Шутить изволите.

Намотавшись вверх-вниз по обрывам и буеракам, он выбрался к приземистому зданьицу Центра управления обсерваторией около половины одиннадцатого утра. С облегчением скинул рюкзак, достал диктофон и заговорил как примерный ученик:

-- Пока никаких следов присутствия людей вблизи Центра управления не наблюдаю. Дверь Центра заперта на замок и цепь. Вскрываю.

Сунул диктофон в карман. Извлек из рюкзака здоровенные "кусачки" (когда Молдер к чему-нибудь готовился, делал он это поистине капитально). Примерился и удовлетворенно кивнул.

Внутри было темно, пыльно и странно. Все приборы -- а их в этой тесноватой комнате оказалось до черта -- были укрыты длинными полотнищами прозрачной пластиковой пленки. Молдер, подсвечивая себе мощным фонарем, осторожно двинулся вглубь, продолжая наговаривать свои наблюдения на диктофон:

-- Здание обесточено, однако лампочки на панели управления горят. Комната размером примерно десять метров на пять. Следов недавнего пребывания человека нет. Пахнет плесенью. Воздух спертый. Если здесь кто-то и был в последнее время, никаких признаков этого я не вижу.

Из угла донеслось быстрое ритмичное постукивание. Фокс обернулся. Один из дремлющих приборов очнулся от спячки.

Квартира Фокса Молдера

Александрия, штат Вирджиния

7 июля 1994

Около часа пополудни

Поскольку Скалли не разрешили искать Молдера после работы, ей пришлось заняться поисками в рабочее время. Она немедленно договорилась по телефону с коллегами о замене до выходных и рванула из Штаб-квартиры не в Куантико на лекции, а в Александрию -- благо, ключи от квартиры Молдера у нее были.

Ничего похожего на записку, даже намека на свою судьбу и нынешнее местопребывание эта скотина, конечно же, не оставила. Бегло осмотрев комнаты, Скалли взялась за автоответчик. Только один из вчерашних звонков оказался интересным. Говорил хрипловатый низкий женский голос:

-- Молдер, ты сегодня весь день за мной бегал, чтобы я с тобой поужинала, а потом не пришел. Свинья ты, Молдер.

'Вот именно! -- подумала Скалли, выключая воспроизведение. -- Причем редкостная.'

Куда смотреть, где искать? Ящики письменного стола -- пусто...

Хотя какой, к черту, письменный стол!

Скалли включила монитор -- сам компьютер, как и у нее дома, оставался в рабочем режиме постоянно. Глаза сразу заломило от непривычно мелкого шрифта. Пришлось надеть очки.

Легче не стало. Последний по времени создания файл она нашла сразу. Защищенный паролем.

Дурацкая угадайка! Везет же ей на игры с паролями. Когда Бездонная Глотка послал ее в тот научно-исследовательский Центр, где хранился биологический артефакт -- черт его знает, наверное, все-таки искусная подделка... Старбак, под что подделка? Наличие поддельных инопланетян подразумевает существование настоящих, не правда ли? И из-за чего, в таком случае, пристрелили таинственного старика? Неужели из-за фальшивки? Или там свои счеты? Ладно, не надо начинать все сначала. Как бы то ни было, чтобы проникнуть в нужное помещен е Центра, ей пришлось зазубрить целый список паролей -- на все случаи жизни. Но, по крайней мере, тогда было что учить, спасибо Бездонной Глотке. И Молдера он спас. И ее саму, возможно, тоже -- ценой собственной жизни. Скалли зябко повела плечом, вспомнив слова, которые успел проговорить умирающий: "Не верь никому..."

Стоп. На лирические воспоминания времени нет совершенно. Сейчас нужен доступ к файлу.

'Призрак', -- набрала она на клавиатуре прозвище напарника и без особой надежды нажала 'Ввод'.

'Доступ запрещен!' -- заявила дурная машина. Как и следовало ожидать.

Ч-черт!

Вторая попытка: 'Саманта'. Результат прежний.

Д-дьявол!

Дэйна помедлила. Воспоминание, назойливо жужжавшее над ухом, не отставало. Бездонная Глотка... Последние его слова перед смертью...

'Не верь никому'

Поколебавшись, Дэйна отстучала в одно слово, без пробелов: 'TRUSTNO1'

'O`кей!' -- покладисто ответил компьютер и высыпал на экран кучу мелких цифр, сгруппированных аккуратными столбиками. Скалли всмотрелась. Такие распечатки она у Молдера уже видела. И вот это обозначение -- тоже. Что теперь? Для начала распечатать. Должен же кто-нибудь в этом разобраться. Ну-ка, быстренько.

За дверью отчетливо прогрохотали шаги. Скалли вырубила монитор и вскочила. Зажужжавший принтер высунул белый бумажный язык -- начало распечатки. Еще несколько секунд -- и готовый лист упал на пол. Мгновением позже дверь распахнулась.

Сомневаться в принадлежности двоих вошедших к спецслужбам не приходилось.

-- Что вы здесь делаете, агент Скалли? -- спросил тот что постарше и с более-менее (или хотя бы 'более') интеллигентным лицом.

-- А вы за мной разве следили? -- вопросом на вопрос отреагировала Дэйна. Сквозь очки для чтения она видела чертовски плохо, но снимать их в присутствии нагрянувших гостей было категорически противопоказано.

-- Квартира агента Молдера находится под наблюдением. Пожалуйста, объясните, что вы здесь делаете.

'Феноменальная вежливость!'

-- Помощник Директора Скиннер сказал мне, что Молдера нет дома со вчерашнего дня, -- слегка погрешила она против истины. Скиннер ей никаких сроков не называл.

-- Ну и что? -- скептически уточнил агент.

Второй был настроен не скептически, а очень даже по-деловому. Он молча скользил по комнате, явно проверяя, не изменилось ли что-то со времени предыдущего обыска. И взгляд у него был крайне недружелюбный. И бумажный лист, выпавший из лотка принтера он тоже заметил.

Скалли титаническим усилием воли умудрилась не повернуть головы, продолжая смотреть прямо в расплывающееся лицо старшего агента:

-- А то что, когда он отсутствует больше суток, я приезжаю, чтобы накормить рыбок.

И она решительно обернулась -- но не к принтеру, а к большому аквариуму на полке у дальней стены. И так же решительно зашагала туда. На подходе к полке ее решительность заметно поуменьшилась. 'И какая из этих банок -- с кормом? -- она прищурилась. -- Здесь написано 'скрепки'. Хм, как ни странно -- действительно скрепки. Значит, здесь'.

-- Что это за чертовщина? -- спросил у нее за спиной агент помладше, демонстрируя подозрительную распечатку.

Скалли замерла, прислушиваясь.

-- Похоже на результаты самопроверки принтера, -- оценил тот бессмысленное нагромождение цифр. -- Эти современные компьютеры черт-те что вытворяют без присмотра.

Захрустел сминаемый в кулаке лист. Затем бумажный комок с мягким шелестом шлепнулся в корзину для мусора. Это был шанс.

Скалли рывком отодрала крышку пластиковой баночки, рассыпав добрую треть корма по полочке над аквариумом.

-- Ч-черт! -- тихо, но увесисто выругалась она.

Наблюдавшиеся за ней агенты тут же обернулись. Но ничего предосудительного не заметили.

-- Да ладно, мисс Скалли. Ссыпьте крошки в аквариум -- и пошли отсюда.

-- Рыбам это вредно, -- гордо отказалась Дэйна.

Ее вдруг переполнило чувство ответственности за беззащитных маленьких животных, над которыми нависла страшная угроза гибели от перекармливания. Двигаясь неспешно и несколько скованно -- чтобы не дай бог не расплескать это благородное чувство -- она подошла к мусорной корзине и вытащила комок бумаги, лежавший сверху.

Быстро вернулась к полочке, разворачивая по дороге измятый лист, стряхнула ладошкой корм, снова вернулась к корзине, на этот раз сминая бумагу, наклонилась, чтобы выбросить мусор -- и аккуратно спрятала драгоценный комок в рукав плаща. Челночная дипломатия -- поистине великое изобретение.

На негнущихся ногах Скалли добралась до выхода и с облегчением сорвала с себя очки. 'А Молдер думает, что за ним следят лучшие из лучших. Слишком много он о себе думает'.

Агенты остались в квартире, озадаченно глядя друг на друга. Ясно было, что спецагент Скалли отчаянно врет. Но зачем??? Что она здесь искала? Нашла или нет? Еще раз все обыскать? Ну, не рыбок же она приходила кормить, в самом деле!

Хотя с подружки ненормального Призрака -- станется.

Центр атмосферных и астрономических исследований

Аресибо, Пуэрто Рико

7 июля 1994

После полудня

Консервация центра управления обсерваторией была произведена весьма своеобразно. Приборы, аккуратно укрытые пластиковой пленкой от пыли, находились в полной боевой готовности, подсоединенные к автономному источнику электроэнергии, который Молдер так и не нашел. Впрочем, особо и не искал -- его интересовало другое.

Станция микроволнового поиска по-прежнему работала, записывая сигналы из космоса. Здоровенные накопители информации -- старые и громоздкие, зато надежные, как прабабушкин комод -- включались по очереди, по мере того как заканчивалась пленка.

Призрак поставил огромную бобину накопителя на перемотку. Набрал в рот воды из предусмотрительно прихваченной бутылки, прополоскал горло, позволил воде по каплям стечь в желудок и с сожалением спрятал бутылку. Пленка все перематывалась. Он снова потянулся к бутылке. Вода была почти горячая и по жаре сильно отдавала пластмассой, но очень уж мучила жажда. Тем более что Фокс -- он этого пока не заметил -- забыл снять джинсовую куртку, хотя ни ветки, ни колючки ему в помещении не угрожали. Так что не только его футболка, но и куртка давно промокла от пота.

Пленка, наконец, переместилась с правой бобины на левую и защелкала хлещущим хвостом. Молдер нажал кнопку.

И тут его организм как раз счел уместным напомнить, что ничто человеческое ему не чуждо и законы физиологии никто не отменял.

Фокс потянулся, повертел головой, чтобы размять затекшую шею, включил фонарь и побрел к дверям туалетной комнаты. В полусваренных в собственному соку мозгах зашевелилась смутная надежда на то, что странная процедура консервации, возможно, предусматривала и автономное водоснабжение. Он открыл дверь...

И оттуда вырвался истошный вопль ужаса. Молдер отшатнулся, инстинктивно закрывшись руками. Луч фонаря описал сумасшедшую кривую по стенкам и потолку, но через секунду успокоился и уперся в человека, скорчившегося в углу туалетной.

-- Кто вы такой? -- Молдер попытался перекричать свою неожиданную находку.

Находкой был низкорослый (насколько мог разобрать Фокс) коренастый индеец лет сорока -- пятидесяти, черноволосый, курчавый, в мятой грязной одежде. Лицо его было перекошено ужасом, и он орал безостановочно -- то взвизгивая, то рыдая, то переходя на нечленораздельный испанский -- но не смолкая ни на мгновенье, словно воздух для этого крика вовсе не требовался.

Молдер подошел ближе, присел на корточки.

-- Успокойтесь, все в порядке, о`кей, понимаете?

То ли международное слово 'о`кей', то ли мягкий тон и располагающая внешность Молдера помогли: вопль перешел в тихий скулеж, в котором стали различимы отдельные слова.

-- Абло инглесе? Ты говоришь по-английски? -- Молдер пытался сделать разговор более осмысленным.

Индеец отрицательно покачал головой. Страх все еще безраздельно царил на его перепачканной физиономии. Бедняга дергался от каждого молдеровского движения и вжимался в стену так, словно надеялся провалиться внутрь.

-- Так... -- Молдер сосредоточился, припоминая немногие известные ему испанские слова. -- Как тебя зовут? Номбре? Ном-бре...

Индеец понял.

-- Хорхе, -- выдавил он плачущим голосом. -- Хорхе Консепсьон.

Испанские слова в памяти Молдера как-то неожиданно кончились. Что было просто подлостью с их стороны. И Молдеру ничего не оставалось, кроме как снова заговорить на родном языке. Только медленно:

-- Хорхе, чего ты так боишься? Что ты видел? -- спросил он, указав на свой глаз.

Перепуганный человек осторожно поглядел вверх -- словно на потолке могло сидеть что-то страшное. Наверное, раньше оно там все-таки сидело, но уже ушло, потому что индеец быстро и страстно заговорил.

Молдер, шевеля от напряжения губами, вслушивался в бессвязную речь. Постепенно он начал понимать, что рассказывает индеец. Отдельные слова повторялись особенно часто. Фокс машинально переводил возникающие в воображении образы на английский: 'Свет, сверху, красный, синий, откуда-то сверху, оно там летало, свет, они... они брали людей, животных...'

Хорхе снова сорвался на истошный крик, и Молдер с трудом остановил бедолагу, в раздражении замахав руками:

-- Хорхе, стой, так я ничего не понимаю. Но компренде, понимаешь? Ты что сейчас сказал? Ту сэ -- что? Людей? Омбрес?

Индеец растерянно оглянулся, потом вдруг протянул руку к Молдеру, вытащил из кармана его куртки фломастер, встал и принялся черкать по стене. Ему понадобилось всего три движения, три линии. Затем он отступил на шаг и выжидательно посмотрел на белого человека.

Обалдевший Молдер не мог оторвать взгляд от примитивного -- и знакомого, как собственное отражение -- рисунка: вытянутая яйцевидная голова, лишенная рта, но снабженная двумя огромными глазами, расположенными выше, чем человеческие.

Военно-морская обсерватория Соединенных Штатов

7 июля 1994

Два часа пополудни

Работа с Молдером в 'Секретных материалах' имела массу побочных эффектов. В частности, обогатила Дэйну Скалли множеством необычных знакомств: фанатики НЛО, хакеры, экстрасенсы. Именно благодаря своим неофициальным источникам и экспертам Молдер раскручивал большинство дел и пропускал через себя сумасшедший поток разнообразной информации, отсеивая мельчайшие крупинки истины. Той самой, которая бог знает где.

Таинственные сигналы из космоса, присылаемые Молдеру неутомимыми могаканами-радиолюбителями, обычно анализировал вот этот, сидевший сейчас напротив, лохматый симпатичный мужчина по имени Тед Тройски, и вправду похожий на плюшевого медвежонка Тедди.

-- Похоже на сигнал 'Ух!' -- с неподдельной радостью в голосе сообщил он.

-- А что такое сигнал 'Ух!' -- немедленно переспросила Дэйна. В отличие от своего собеседника она вовсе не считала, что он исчерпывающе ответил на ее вопрос.

-- В штате Огайо есть радиотелескоп, которому до сих пор не срезали финансирование. Там работает мой приятель. Они вели микроволновой поиск внеземных цивилизаций. В августе семьдесят седьмого года этот парень, Джерри Эдвардс, получил распечатку сигнала, пришедшего из космоса. Он так обрадовался, что написал на полях распечатки 'Ух!'

-- А что было в распечатке?

-- Запись сигнала, в тридцать раз более сильного, чем общегалактический радиофон. Длина волны -- двадцать один сантиметр. Этой частотой запрещено пользоваться всем спутникам и космическим кораблям. Сигнал был не постоянным, а прерывистым, похожим на азбуку Морзе. Но что самое главное -- этот сигнал, судя по некоторым наблюдениям, включался только тогда, когда попадал в луч телескопа. Сигнал 'Ух!' -- лучшее доказательство того, что жизнь вне Земли действительно существует...

По мере того, как румяная, обросшая клочковатой бородой, физиономия Теда становилась все более сияющей и восторженной, выражение лица Дэйны постепенно претерпевало метаморфозу от сдержанной надежды до остекленелого недоумения. Тед, которого Скалли искренне считала серьезным ученым, в свою очередь, искренне считал мятый листок доказательством существования зеленых человечков. Или серых. В крапинку. Еще один молдеров брат по разуму.

-- Но это! Это намного лучше! -- блестя глазами поверх края листа, захлебывался от восторга Тед. -- Откуда у вас эта бумага?

-- Может быть, это вы мне скажете, откуда могла взяться такая информация? Из штата Огайо?

Тройски в одно мгновение растерял все улыбки и внимательно посмотрел на колонки цифр.

-- Вряд ли, -- ответил он, огорченно всплеснув руками. -- Проекты поиска внеземных цивилизаций еще существуют, но все они на ладан дышат из-за плохого финансирования. Например, есть проект в университете Беркли, в Обществе исследования планет... -- он прищурился, вспоминая, -- ...есть в Гарварде такой же проект, потом в Аргентине... НАСА работала над этой проблемой в Калифорнии... и еще в Аресибо на Пуэрто Рико. Вот и все. Еще наверняка есть у русских, но вряд ли вам это поможет.

'Не так уж много, -- подумала Дэйна. -- Пожалуй, найду'.

Академия ФБР в Куантико

7 июля 1994

После трех часов пополудни

Наверное, это был день, особо благоприятный для распечаток. Начав с одного листа в квартире Молдера, на протяжении дня они множились с такой скоростью, словно размножались делением. Через час Дэйне уже казалось, что она просто утонет в списках пассажиров и расписаниях аэропортов, находящихся неподалеку от Вашингтона. Рейсы на Москву и Санкт-Петербург она оставила на закуску, втайне уповая, что причиной исчезновения напарника было что-то более цивилизованное, чем русская провокация.

Пухлая стопка бумаги, образовавшаяся в лотке принтера в результате одного-единственного компьютерного запроса, заставила Скалли тяжко вздохнуть. И регулярно повторять этот тяжкий вздох в течение полутора часов напряженной работы, от которой в глазах то и дело начиналось мерцание и даже жужжание.

И все-таки она чуть было не пропустила эту фамилию. Среди трех десятков пассажиров, улетевших утренним рейсом Вашингтон -- Сан-Хуан с промежуточной посадкой в Майами, между Джеффом Гостином и Бетти Грант гордо  красовался генерал Грант, назвавшийся, правда, не генералом, а просто Чарльзом.

Это был один из псевдонимов специального агента ФБР Фокса Уильяма Молдера, известный в Конторе только троим.

Центр атмосферных и астрономических исследований

Аресибо, Пуэрто Рико

7 июля 1994

Поздний вечер

К вечеру погода испортилась. Жару в считанные минуты смело надвигающейся бурей. Тучи, передвигаясь длинными тягучими прыжками, затянули все небо, затем сомкнулись краями, опустились пониже, разом тяжело выдохнули и выпустили на волю тонны воды. Если бы ветер не дробил эту воду на капли, роскошную тропическую листву ободрало бы с ветвей в один миг.

Теперь куртка пришлась Молдеру весьма кстати. Весь день он трудился, как пчелка, и уже начал хрипнуть, считывая вслух зафиксированные станцией записи сигналов, конца и края которым, похоже, не было видно.

Хорхе, сожрав пару молдеровских бутербродов, пришел в себя и бродил по домику, разглядывая мигающие лампочками железки.

Индеец и белый прекрасно понимали друг друга, невзирая на различие двух языков.

-- 'Сигнал, поступивший в семь тридцать во вторник... -- наговаривал Молдер, изо всех сил стараясь произносить слова отчетливо. -- ...координаты антенны... расстояние от Луны... Точно такой же сигнал принят...' Нет! -- внезапно выкрикнул он, спиной почуяв неладное.

Спина не ошиблась. Хорхе тянулся шаловливыми ручками к панели управления.

-- Ничего не трогай, -- сурово сказал Молдер, уверенный, что его поймут и без всякого испанского, -- особенно вон ту красную кнопку.

Хорхе виновато кивнул и спрятал руки за спину.

-- Ничего красного, -- повторил Призрак и вернулся к работе. -- 'Тот же самый сигнал был принят через четыре часа. Это означает, что источник сигнала расположен очень близко...

Бравурная музыка, прервавшая мерное бубнение Молдера и неведомые размышления Хорхе Консепсьона, заставила обоих мужчин подскочить.

Станция снова принимала идущий из космоса сигнал. Он бешенным сиянием пульсировал на зеленом экране доисторического осциллографа, а бобины накопителя мерно закрутились, наматывая на себя осточертевшую Молдеру за эти два дня мелодию из Бранденбургского концерта.

Впрочем, не исключено, что сигнал вовсе не шел из неведомых глубин, а попросту старый магнитофон в конце концов тронулся мозгами. Или что там у него внутри. И теперь воспроизводил знаменитое послание к внеземным цивилизациям:

-- 'Приветствую и поздравляю вас...'

Остальных слов уже слышно не было -- Хорхе снова завопил как резаный.

-- Успокойся! -- по возможности спокойно заорал Фокс, чтобы угомонить своего нервного гостя. -- Это всего лишь магнитофон.

Индейца это не убедило. Он только стал кричать чуть медленнее, и Молдер напрягся, вслушиваясь в поток воплей и отыскивая знакомые слова. Что? Бежать?

-- Ну куда же нам бежать? -- попытался он вразумить перетрусившего бедолагу. -- Ты видел, какая на дворе жуткая гроза?

Пронзительный визг окончательно взбесившейся аппаратуры заставил обоих зажать уши. Пригибаясь от боли в черепе, Молдер побрел отключать магнитофон.

-- Тут нечего бояться, Хорхе, -- повторял он на ходу, не чая, что его услышат. -- Не бойся.

Странная тишина за спиной, образовавшаяся, едва он щелкнул выключателем, странная, пустая какая-то, заставила его обернуться.

Индейца в помещении не было. Входная дверь раскачивалась на петлях. В проеме хлестал струями дождя сумасшедший ветер. Теперь, когда ушибленный слух немножко оправился от только что нанесенного удара, Молдер снова слышал разбушевавшуюся грозу, давно вколотившую дневную жару в неумолимо раскисающую землю.

Призрак окаменел, затем поднял воротник куртки и потянулся за фонарем.

Как же там было мерзко, снаружи. Струи ливня, начисто позабывшего, что он -- тропический, секли так, что запросто пробивали джинсовую ткань. Листва под ногами разъезжалась, облегчая работу ветра, норовившего сбить человека с ног. Ветви то и дело выпрыгивали из темноты, норовя попасть по глазам. От фонаря толку практически не было, и пришлось идти частым зигзагом, проутюживая окрестности Центра управления обсерваторией. Молдер почти сорвал голос, исцарапал руки, разбил колено...

Он прошел бы мимо -- ибо луч фонаря скользнул над неподвижным телом, не зацепив его -- но вспышка молнии очень вовремя осветила небольшую полянку и выхватила из тьмы сидящую фигуру c вытянутой вперед рукой. Призрак осторожно подошел поближе.

Хорхе Консепсьон сидел, привалившись к мокрому древесному стволу. Его рот был разинут в беззвучном вопле, голова запрокинута, веки плотно стиснуты. Руки одеревенели в беспомощной попытке защититься от неведомой опасности. Индеец никак не отреагировал ни на яркий луч, упершийся прямо ему в лицо, ни на приближение Молдера. Он был мертв.

Международный аэропорт Майами

16:23

В аэропорту была обычная неторопливая суета. Кондиционеры натужно скрипели, изо всех сил разгоняя липкий июльский воздух и наполняя его прохладой.

Скалли в ожидании рейса читала газету, почти бездумно скользя взглядом по строчкам. Духота, царившая за стеклянными стенами аэровокзала, заставляла ее то и дело проверять, как она выглядит. Каждые две-три минуты Дэйна невольно хваталась за зеркальце, придирчиво оглядывала себя и убеждалась, что все в порядке: и безукоризненный бежевый деловой костюм, и макияж, и парочка темнокожих молодых людей, которые околачивались в округе с того момента, как агент Скалли вошла в здание аэропорта. Пестрая легкая одежда, темные очки, противосолнечные козырьки, у парня -- полупустая дорожная сумка через плечо. Типичные отдыхающие -- если среди отдыхающих принято срываться с места каждый раз, когда ей, Дэйне, приходит в голову прогуляться по залу. Ну вот, пожалуйста. Встаем, направляемся к газетному киоску... Поворачиваем к телефонам-автоматам -- и парочка в козырьках, бросившаяся следом, остановилась как вкопанная и развернулась спиной, изображая искренний интерес к электронному табло с расписанием. А Молдер с пеной у рта доказывал, что за ним лучшие агенты гоняются. И где они, эти лучшие?

Скалли все-таки подошла к автомату, бросила монетку и набрала 555-9355 -- домашний телефон Молдера.

-- Это Фокс Молдер, -- с унылой готовностью отозвался автоответчик, -- пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.

-- Си-эй, пятьсот девятнадцать, -- продиктовала Дэйна. -- Семь ноль пять девять пятьдесят.

Дэйну слушал не только автоответчик -- на что она, собственно, и рассчитывала. Сухонький пожилой человек, без спросу занявший любимое молдеровское кресло, аккуратно записал все цифры, убедился, что автоответчик отключился и, как и было приказано, немедленно доложился начальству по собственному сотовику. Начальство приняло информацию благосклонно. Человек мысленно поставил себе галочку за успех -- он во всем любил порядок и иногда жалел, что пошел на работу в спецслужбы, а не в бухгалтерию -- и снова уткнулся в газету.

Положив трубку, Дэйна застыла у телефона в состоянии, близком к панике. Получится или не получится? В витрине газетного киоска беззаботно отражалась парочка 'отдыхающих' в противосолнечных козырьках. Какими бы плохими 'наружниками' ни были эти двое, они висели у нее на 'хвосте'. И сбросить их следовало во что бы то ни стало. Ее саму в федеральный розыск раньше завтрашнего дня объявлять не станут. А сейчас надо потянуть время. Кстати...

Скалли непослушными пальцами впихнула в автомат еще одну монетку, выслушала сигналы точного времени -- и увидела, что парень встал -- как вскакивают при неожиданном появлении начальства -- и прижал руку к уху, отгораживаясь от шума аэропорта. Его спутница следила за этой сдержанной пантомимой удивленно и недовольно, но очень внимательно.

Пора.

-- Внимание всем пассажирам. Объявляется посадка на рейс шестнадцать сорок пять. Посадка производится со второго терминала, -- сообщило радио.

Агенты-наружники, наскоро обменявшись мнениями по поводу полученной информации, посмотрели в сторону объекта наблюдения, и не подозревавшего, судя по поведению, о слежке.

Но ничего не подозревавшего объекта в этой стороне уже не было. Осталась только полукабинка телефона-автомата. И телефонная трубка. И справочник. А спецагента ФБР Дэйны Скалли совсем не осталось. Темнокожая 'филерша' быстро просмотрела проход между двумя рядами телефонов, оглядела полочку со справочником и растерянно обернулась к напарнику.

-- Успокойся, мы все равно уже знаем, куда она летит, -- успокоил тот и полез за блокнотом. -- В Сен-Круа. Рейс пятьсот девятнадцать, взлет в семь ноль пять. Посадка -- во-он через те ворота. Пойдем лучше холодненького глотнем...

Объект наблюдения находился как раз над ними. Одним духом взлетев на второй этаж, Скалли осторожно приблизилась к краю балюстрады. Здесь было довольно много народу: глазеть на таких же, как ты, но сверху, -- все же какое-никакое, а развлечение. Держась за спинами зевак, Скалли проводила взглядом своих недавних сопровождающих. Слышать их она не могла, но жестикуляция парня была достаточно выразительна.

Получилось.

Паника испарилась бесследно, но выражение лица Скалли почти не изменилось. Где здесь касса?

-- Пожалуйста, билет на шесть тридцать до Сан-Хуана. Я заплачу наличными.

Центр атмосферных и астрономических исследований

Аресибо, Пуэрто Рико

7 июля 1994

22:27

Фокс видел такое, кажется, впервые в жизни -- тело, одеревеневшее в момент смерти. Или окаменевшее. Когда он приподнял несчастного Хорхе с земли, странная поза покойного ничуть не изменилась. Рука не желала опускаться, одна нога не сгибалась, вторая не выпрямлялась. Мышцы были напряжены настолько, что постучав по плечу умершего, Молдер  ушиб себе пальцы.

К счастью, пока он волок раскорячившееся тело к Центру управления, что-то в умерших мускулах изменилось, и к тому времени, когда Фокс со своей жуткой ношей выбрался к домику, покойник слегка обмяк и стал больше похож на нормальный труп, чем на экспонат музея восковых фигур. Молдер уложил несчастного на стол в центре комнаты, сбросил промокшую куртку, ледяным панцирем сдавливавшую плечи, и схватился за диктофон.

-- Сейчас десять тридцать, -- выпалил он. Перевел дыхание и продолжил: -- Хотя я не патологоанатом и не могу произвести настоящее вскрытие тела, я буду записывать свои наблюдения -- на тот случай, если разложение выявит какие-либо улики, или вскрытие будет невозможно произвести, или еще что-нибудь. Жертва -- испанец, мужчина, возраст неопределенный. На теле нет ранений, нет признаков, что в него попала молния. Волосы не опалены, ожогов тоже нет. Никаких следов крови на одежде. Что там еще... -- он сморщился, вспоминая, как работала на вскрытиях Скалли. -- Нет следов от иголок или зондов, как это обычно бывает после похищения людей пришельцами... Субъект был обнаружен в сидячем положении. Время смерти -- примерно за полчаса до обнаружения. На коже четко видны 'мурашки'. Мышцы до сих пор спазматически напряжены. Выражение лица говорит о... -- Молдер наклонился над мертвецом и окончательно сбился с официального тона: -- Боже мой, Скалли, такое ощущение, что он умер от страха.

Он выключил диктофон, отошел от стола. Свет безжалостно заливал плоский живот индейца, облепленный мокрой майкой, и босые ступни, которые Молдер случайно уложил совершенно симметрично -- возможно, из подсознательного протеста против искривленного страхом лица покойника. Грязно-серый промежуток между животом и ступнями почему-то все время выпадал из поля зрения -- может, потому что ворох мешковины, под которой едва угадывались по-бабьи широкие бедра, казался не имеющим к мертвецу никакого отношения.

Молдер выпал из ступора, снова щелкнул кнопкой и горько проговорил:

-- Опять то же самое, Скалли: ничего, кроме догадок. И ничего, что может послужить доказательством. Вот все, что у меня есть: распечатки сигналов, зафиксированных станцией. Они доказывают, что контакт с внеземной формой жизни состоялся. Но сам я никого внеземного здесь не видел. И даже если бы видел! -- он говорил все яростней, все горячее -- и все горше. -- Действительно ли они существуют? Откуда я знаю, может, все эти сигналы передавал какой-нибудь засекреченный военнный спутник! -- Он попытался взять себя в руки. -- Ведь исходный сигнал шел с 'Вояджера'. Могли его и в самом деле перехватить жители других планет? Или это преднамеренная злая шутка, -- он со злостью швырнул листы распечатки на пол, -- предназначенная для таких легковерных дураков, как я, для дураков, которые хотят получить доказательства любой ценой и готовы считать доказательством собственное воображение! Меня послал сюда один из тех, кому нужны доказательства. Зачем? Не знаю. Уже не знаю. Бездонная Глотка сказал: 'Не верь никому'. Скалли, это очень трудно -- подозревать всех и вся. Это так изматывает... Начинаешь сомневаться даже в том, что ты сам знаешь правду и видишь вещи такими, как они есть. Раньше я верил только себе. Теперь я верю только тебе. А тебя у меня отняли.

Сгорбившись, Фокс присел на краешек стола. Если бы Скалли могла сейчас видеть его покрасневшие глаза, всклокоченные волосы, а главное -- гримасу боли на перепачканной молдеровой физиономии... Да нет. Хорошо, что она этого не видела.

Он продолжал говорить, привычно сжимая в руке диктофон:

-- До сих пор смысл жизни для меня заключался в том, чтобы еще раз увидеть мою сестру. И увидеть их. Но что бы я стал делать, если б они действительно появились?

Молдер невольно оглянулся на распростертое тело Хорхе Консепсьона, который, похоже, именно их повстречал сегодня среди деревьев. И похолодел: мертвец еле заметно качал головой.

В следующее мгновение Молдер понял, что тело индейца мелко трясется вместе со столом, на котором лежит. Дрожь -- такая странно знакомая -- моментально охватила все здание. Фокс отложил в сторону диктофон.

Свет погас. Автономный источник энергии оказался бессилен перед неведомым вмешательством. Фокс завертелся на месте, подхватил фонарь -- благо сразу вспомнил, где его оставил, -- и тут в вентиляционную отдушину ударили перемешанные вой и пульсирующий разноцветный свет.

И включился намертво обесточенный принтер -- из него буквально хлынул поток бумаги, испещренный значками. Комната вдруг наполнилась скрежещущими звуками, в которых Молдер узнал свой собственный, только искаженный, голос. Он даже разобрал слова:

-- Бездонная Глотка сказал -- не верь никому... Бездонная Глотка сказал -- не верь никому... Бездонная Глотка сказал -- не верь никому...

Одна и та же фраза.

Молдер метнулся к диктофону, отмотал пленку немного назад и включил воспроизведение... Вот она, эта фраза, слово в слово!

За спиной настежь распахнулась входная дверь. Проем был завешен теперь не тропическим ливнем, а тем самым -- ненавистным слепящим искусственным светом.

С диким воплем Фокс бросился к двери, захлопнул ее, громыхнул замком -- тяжелая задвижка скользнула по направляющим и легла на положенное место так неторопливо и спокойно, будто служила в швейцарском банке. Но Молдер ни о чем подобном не думал. И толщина засова ничуть не успокаивала. Безумный взгляд Молдера наткнулся на шкаф с аппаратурой. Одно быстрое движение -- и шкаф рухнул поперек прохода, смяв многочисленные провода. С сухим треском полыхнули розетки в стене. Словно косточки домино, осыпались две соседних стойки, приборы вдоль стен, бобины с пленкой... Дважды качнувшись, перевернулся стол в центре комнаты, и тело покойного Хорхе скатилось Молдеру под ноги.

Беспорядочно нагроможденная барикада под дверью тряслась и раскачивалась. Молдер переступил через мертвое тело, подобрался вплотную к двери -- и ему в лицо сквозь круглое окошко ударил белый, как галлюцинация, свет, настолько сильный, что удар по глазам невыносимой резью отозвался во всем теле. Фокс согнулся, попятился. Массивный засов медленно провернулся в пазах и сам по себе пополз вон из замка. Барикада брызнула, как от взрыва. Молдер метнулся к сумке, выхватил пистолет и прицелился в центр слепящего света, чуть выше круглой дверной ручки, которая так же, медленно и беззвучно, сама собой, поворачивалась, готовясь пропустить неведомого гостя. Затем начала поворачиваться в петлях и сама дверь.

Молдер дождался, когда освещенный прямоугольник достиг ширины плеч взрослого человека, и открыл огонь.

Свет. Вой в ушах. Толчки отдачи в вытянутых руках. Звяканье вылетающих гильз. Выстрелов не слышно. И что бы там ни было, за порогом, оно никак не реагирует на стрельбу. Почему не слышно выстрелов? Молдер, оскалившись, щелчком вышиб из пистолета обойму -- она была пуста. Он автоматически вогнал обойму обратно, поднял голову и выронил оружие.

Перед его остановившимися глазами в слепящем проеме прорисовывалась знакомая тонконогая фигура. Именно ноги были видны отчетливее всего -- отсвечивающие повыше щиколоток, странно согнутые в коленях, словно их владелец висит в воздухе. Затем по бокам невидимого за светом тела материализовались тонкие руки. Колени, дрогнув, выпрямились. Существо приготовилось сделать шаг...

Центр атмосферных и астрономических исследований

Аресибо, Пуэрто Рико

8 июля 1994

07:08

Нежданная свирепая гроза спутала все карты. Преследования Скалли пока не опасалась -- ведь даже если ее отлет и вычислили, раньше утреннего рейса никакая погоня до Сан-Хуана не доберется. Но и сама она оказалась отрезанной от Молдера, который -- она была уверена -- находился всего в нескольких десятках километрах отсюда. Ей нужна была машина. Хорошая. Четыре на четыре -- чтобы не завязнуть на холмистом серпантине в окрестностях Аресибо. В гараже аэропорта стоял подходящий джип. Но только на рассвете нашедшийся наконец механик отпер гараж и после недолгой торговли вручил Дэйне ключи.

Следующей преградой оказались ворота, перекрывавшие въезд на территорию Центра атмосферных исследований. Несколько долгих минут Дэйна в нерешительности глядела на дурацкую загородку, пытаясь придумать, как поступить. В какой-то момент  ей представился Молдер -- беспомощный, голодный, раненный, отравленный, простуженный, полумертвый, сломавший не то руку, не то ногу, окруженный инопланетянами и агентами спецслужб одновременно...

Скалли немедленно, забыв даже плюнуть на законность своих действий, вдавила газ. Когда проволочное полотнище упруго уперлось в радиатор, она невольно вжала голову в плечи, но не остановилась. С грохотом и скрежетом ворота сорвались с петель. Джип помчался дальше, торжествующе подпрыгнув на поверженных воротах. Скалли, доверившись интуиции, бросила машину по серпантину к вершине холма, где виднелась плоская крыша небольшого здания.

Молдер был там. Беспомощный. Неподвижный. Холодный...

От легкого прикосновения к небритой щеке он вздрогнул. Щурясь, приподнял голову.

-- Уфф... -- выдохнула она. -- Я была в полной уверенности, что ты мертв... Молдер, ты узнаешь меня? Это Скалли. Дэйна Скалли. Ты сознаешь, где ты находишься?

Молдер нахмурился, перетек в сидячее положение поднялся на ноги и навис над женщиной, не то удерживая ее за плечи, не то цепляясь, чтобы не упасть.

-- Они были здесь, Скалли. Те, кто забрал Саманту. Они здесь были!

-- Здесь? --  уточнила она, оглядываясь по сторонам. -- Или здесь? --  Ее рука коснулась молдеровского лба.

Фокс усмехнулся и кинулся к магнитофону. Бобина, с которой он вчера работал, была на месте.

-- На пленке! Вот. Пленка. Понимаешь? Здесь запись. Улика. Передачи. Все записано здесь.

Скалли с круглыми глазами смотрела, как напарник упал на колени рядом с ворохом бумаг, сгреб их в охапку и торжествующе заключил свою бессвязную речь:

-- Доказательство!

-- Доказательство --  чего?

-- Контакт! Он был! -- Фокс размотал первый попавшийся рулон, пробежал по нему невидящим взглядом, перевернул вверх ногами. --  Здесь все записано. И еще человек.

Он метнулся к перевернутому столу, отбросил его в сторону.

Скалли чуть не подавилась воздухом.

На полу, уткнувшись носом в плинтус лежал самый что ни на есть настоящий труп.

'Фокс Молдер в своем репертуаре,' --  не успела подумать Скалли. Она сейчас катастрофически не успевала думать, а Молдер тем временем перевернул покойника носом кверху и понес совершеннейшую ахинею:

-- Мы должны обследовать тело и тогда мы найдем еще доказательства!

'Доказательства --  чего?' -- хотела повторить Скалли.

Откуда-то издалека донесся чуть слышный шум.

-- Это снова они? -- спросила Скалли, окончательно растерявшись.

-- Нет, -- коротко ответил Фокс и выбежал наружу, прихватив по дороге бинокль.

У подножия холма, на котором располагалось зданьице Центра управления, рычал крытый военный грузовик. Он как раз начинал карабкаться вверх по 'серпантину'.

-- Это 'голубые береты', -- бросил Фокс, ворвавшись обратно, кинулся к телу индейца и поволок его к выходу. -- Команда по устранению следов НЛО.

-- Оставь, Молдер! Время! -- крикнула Скалли. К ней, наконец, вернулась способность соображать.

-- Скалли, помоги, -- пробормотал он, пытаясь взвалить мертвое тело на плечи.

-- Молдер! -- рявкнула она. -- Мы никогда в жизни не сможем перевезти через границу труп!

Фокс опомнился.

Нет, черт подери! Он оставил в покое труп -- только для того, чтобы схватиться за свои драгоценные распечатки! И добро бы он хотел их унести -- этот ненормальный стал просматривать бумаги, пытаясь что-то найти.

Если бы Скалли не была уверена в том, что ей попросту не хватит сил дотащить одержимого напарника до машины, она бы заехала ему по голове!

Грузовик рычал все ближе.

Фокс наконец бросил бумаги, метнулся к выходу, затем снова вглубь помещения, сорвал с накопителя бобину с магнитной лентой и -- к огромному облегчению Скалли -- побежал к машине.

Грузовик уже выруливал с серпантина на площадку, когда Молдер, плюхнувшись на водительское место, погнал джип с места в карьер.

"Голубые береты" высыпались через задний бортик грузовика, немедленно попадали на колено и без предупреждения открыли огонь вслед беглецам. Но джип в одно мгновение добрался до поворота, а в следующее -- уже исчез из поля зрения. Командир отделения с руганью вернул  подчиненных обратно в машину и скомандовал ехать наперехват.

Скалли, честя на все корки выученных в детстве католических святых, круглыми глазами смотрела перед собой, подавляя желание зажмуриться. Смотрела не на дорогу -- Молдер гнал машину поперек серпантина. Джип оставлял за собой широкую полосу перемолотого кустарника, сломанных молодых деревьев (от стволов потолще Фокс пока умудрялся уворачиваться) и вывернутой земли -- в тех местах, где машина скатывалась по склону юзом.

Когда военный грузовик примчался к подножию холма, на шоссе, ведущем в Сан-Хуан, еще не улеглась пыль, взбитая безумным четырехколесным животным. Командир десантников выругался сквозь зубы. Дальнейшая погоня была бессмысленной.

А у Скалли на ровной дороге внезапно застучали зубы. Медленно, по одному, она отлепляла пальцы от дверцы и сиденья, в которые до сих пор цеплялась мертвой хваткой, и уговаривала себя, что могло быть и хуже. Могло статься и так, что они ехали бы в машине втроем с неизвестным покойником, а не магнитофонной пленкой.

Даже перспектива вытерпеть самый ужасный разнос в исполнении Уолтера С. Скиннера казалась теперь Дэйне всего лишь досадной мелочью.

Международный аэропорт Майами

8 июля 1994

17:10

В аэропорту их ждали. Агенты Отдела насильственных преступлений. Они сочувственно смотрели на Скалли, но, переводя взгляд на Молдера, тут же делали морду кирпичом. Один из них предупредительно поднес Дэйне трубку сотового телефона. Оттуда доносился нетерпеливый рык начальника Отдела. Услышав голос Дэйны, Скиннер отдал четкий приказ:

-- До понедельника, агент Скалли, вам на работе делать нечего. Ясно? -- и, помолчав, буркнул: -- Спасибо.

Скалли показалось, что начальство хотело сказать это "спасибо" несколько иначе. Но что-то помешало.

Молдера завезли домой, заставили переодеться и без промедления повлекли на ковер.

Кабинет Скиннера

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

8 июля 1994

18:25

Скиннер был в ярости. Он тигром метался по кабинету -- на радость Курильщику, ввалившемуся сюда сразу после того, как пуэрториканский самолет из Сан-Хуана совершил посадку. За то время, пока они дожидались Молдера, незванный гость успел осточертеть хозяину больше чем когда-либо.

И когда Призрак переступил порог, помощник Директора получил наконец возможность излить обуревавшие его чувства:

-- Агент Молдер!!! -- Это прозвучало, как самое страшное ругательство. -- Вы самовольно бросили задание. Вы не вышли на работу. Тем самым вы провалили работу агента, передавшего вам это дело.

-- Нет, -- очень тихо возразил Молдер, опустив голову.

-- Вы угробили несколько месяцев работы всего отдела.

-- Нет, -- так же тихо повторил Фокс.

-- И свою собственную!

-- Нет.

Скиннер выдохнул и заговорил спокойнее:

-- Молдер, вам грозят четыре тяжких наказания: цензура, отстранение, перевод и испытательный срок.

В облаке дыма, заполнявшем угол кабинета, отчетливо проступила кривая довольная усмешка.

-- Я понимаю, -- начал Молдер, всем своим видом, от ссутулившихся плеч до заострившегося носа, демонстрируя чистосердечное раскаяние, -- что самовольный уход с задания влечет за собой дисциплинарное взыскание, и я готов...

-- Но?.. -- перебил его Скиннер, уловив изменение интонации.

Нашкодивший школьник в одно мгновение превратился упрямого и очень агрессивного осла:

-- Но у меня уже было более чем достаточно компрометирующих материалов на подозреваемых, чтобы арестовать их на месте!

Скиннер с шипением покрутил головой. Его мнение об агенте Молдере, в этом шипении отразившееся, было в данный момент совершенно непечатным. Ну, что, спрашивается, не мог спокойно дождаться, пока выволочка закончится и Курильщик уберется восвояси, парш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-шивец.

Молдер закусил удила:

-- После трех дней наблюдений я мог предъявить им более сорока обвинений по фактам банковского мошенничества. Но вы почему-то установили наблюдение за моей квартирой, вы прослушивали мой телефон, хотя санкции прокурора у вас наверняка не было, а следовательно это было противозаконно.

Курильщик помахал перед собой, разгоняя дым. Ему предстояло взять реванш за поражение в апреле, когда эти двое разыграли здесь настоящий фарс. Вот теперь он припомнит этому мальчишке и его кроссовки, и его ботинки...

Он придавил сигарету ко дну пепельницы, с нажимом крутанул пальцем. Стало тихо. Даже Молдер замолк, ощутив приближающуюся со спины угрозу.

Курильщик подошел к агенту вплотную, заглянул сбоку в лицо и со сдерживаемой кривой ухмылкой снисходительно уронил:

-- Твое время вышло.

Молдер бросил короткий укоризненный взгляд на шефа, затем на Курильщика -- и уставился в пол.

-- И ты уйдешь ни с чем, -- продолжал этот странный тип. Облако табачного запаха и демонстративного презрения, окружавшее его, качнулось в сторону Призрака.

Тот дрогнул щекой, но не шевельнулся. Он по-прежнему смотрел в пол прямо перед собой.

Зато Скиннер, побелевший от бешенства, вдруг тихо сказал:

-- Пошел вон.

Молдер на это сенсационное заявление не среагировал. Курильщик -- поначалу тоже. Затем невозмутимая рожа агента Молдера навела его собеседника на крамольную мысль: произошло что-то не то.

Он недоуменно осмотрелся по сторонам и встретился взглядом с хозяином кабинета. Тот повторил тоном выше:

-- Я сказал, катись отсюда к чертовой матери.

Курильщик поднес руку ко рту, нащупывая в воздухе несуществующую сигарету. Скиннер чудовищным усилием замолчал, но его молчание, подкрепленное блеском очков и сцепленных зубов, было даже более выразительным, чем слова. Если бы Молдер вздумал выпустить учебник по физиогномике, под фотографией вот такого Скиннера значилось бы: "Сейчас получишь в морду". И многозначительное многоточие.

Призрак скромно отвернулся, давая понять, что его эта размолвка не касается. Если директор школы и классный наставник перегрызлись, то уж конечно не из-за маленького мальчика, случайно при этом присутствующего...

Курильщик медленно осознавал непоправимое: его выставляли за дверь. Его бы с удовольствием спустили и с лестницы -- если бы он дал к этому малейший повод.

И поэтому он подчеркнуто неторопливо забрал свою пачку "Морли", скрипнув целлофановой оберткой по столешнице, и зашагал к выходу.

Начальник и подчиненный обменялись быстрыми взглядами.

Перед дверью этот странный тип остановился, закурил, выпустил в сторону Скиннера густой выхлоп дыма, и, переступив порог, хлопнул дверью.

Нашкодивший ученик тут же скромно потупил глазки, захлопал длинными ресницами.

-- Возвращайся на задание, -- мрачно приказал Скиннер.

Фокс развернулся, как спущенная пружина:

-- Минуту назад вы угрожали мне четырьмя дисциплинарными взысканиями!

Скиннер ничего не сказал. Коротко глянул на своего замечательного подчиненного -- и Фокс заткнулся, едва договорив фразу. Секунду помедлил и извиняющимся тоном спросил:

-- Мне лично произвести аресты по делу?

'Ну наконец-то, -- подумал Скиннер. -- Дошло'.

-- Я думаю, вам понадобятся дополнительные факты, чтобы предъявить обвинение, -- ответил он вслух, сел за стол и придвинул к себе папку с документами, давая понять, что и без агента Молдера помощнику Директора ФБР есть чем заняться. -- Продолжайте слежку.

Молдер вытянулся и вышел из кабинета.

Скиннер покосился через плечо на пепельницу, где еще дымилась сигарета. Лучше всего было бы встать и выбросить эту дрянь в окно, вместе с пепельницей. Но подобное проявление эмоций помощнику Директора ФБР не к лицу. А жаль.

Отель 'Лонг-стрит'

Вашингтон, округ Колумбия

10 июля 1994, воскресенье

После полудня

В какой-то степени пророчество Скалли сбылось -- после конспиративной встречи на подземной автостоянке они действительно увиделись с Молдером на свежем воздухе. Можно сказать, активно отдохнули, отвлеклись от будничных забот... Дэйна передернула плечами. Всю субботу и воскресенье Молдер, словно отбывая наложенную на себя епитимью, безвылазно торчал в подвале отеля, прослушивая разговоры своих подопечных. Чтобы повидаться с ним, Скалли пришлось приехать туда же. Хорошо хоть конспирацию на этот раз соблюдать не пришлось.

Как выяснилось, Молдер со шпионскими играми еще не закончил. Когда она открыла дверь, Фокс быстрым движением сбросил на пол заготовленную гору папок. Но увидев, кто пожаловал к нему в гости, не стал прятать лишний магнитофон, для прослушивания не предназначенный. Дэйна без слов помогла ему собрать разбросанные бумаги и села у торца стола.

Поначалу разговор был на редкость содержательный: она молчала, Фокс шмыгал носом. Он перематывал похищенную в Аресибо бобину, каждые несколько секунд включая воспроизведение. Но из встроенного динамика доносилось только шипение.

-- Запись должна быть здесь, -- заговорил он наконец. -- Вся лента почему-то чистая.

-- Может, подействовал электрический импульс? Пленка размагнитилась во время грозы? -- предположила Скалли без всякого энтузиазма.

Молдер снова защелкал кнопками.

-- У тебя по-прежнему нет ничего, -- тихо сказала она.

Возразить было трудно. Но у Призрака получилось:

-- Пускай у меня больше нет 'Секретных материалов', Скалли, но работа у меня осталась.

Это неожиданное проявление здравого смысла озадачило Скалли настолько, что она заподозрила, будто Молдер, когда ему привиделись его человечки, просто расшиб себе голову. Следующая фраза выбила ее из колеи окончательно. Ковыряясь в магнитофоне, Молдер спокойно, как нечто само собой разумеющееся, обронил:

-- И ты тоже у меня осталась.

Скалли сосчитала про себя до четырех и решила, что реагировать на эту реплику не стоит.

-- И я сам у себя остался, -- сообщил Молдер -- не то Дэйне, не то самому себе.

Нацепил на шею опротивевшие наушники и включил аппаратуру прослушивания.

Они сидели очень близко, Молдер -- на рабочем месте, Скалли -- сбоку, оба опирались на крышку стола. Молдеру хотелось взять Скалли за руку, но он не решался. Поэтому она сделала это сама: положила ладонь на пальцы напарника, задержала на секунду... И после короткого рукопожатия встала и пошла к двери.

На пороге оглянулась. Фокс посмотрел на нее поверх магнитофона, быстро опустил глаза. Скалли чуть заметно улыбнулась и вышла.

Молдер придвинул к себе второй магнитофон, установил бобину, перемотал на начало.

'А ты знаешь разницу между танцем на коленях и танцем на столе?' -- выясняли осточертевшие мошенники очередную архиважную проблему.

Их голоса давно превратились в помеху, которой легко пренебречь. Молдер заправил пленку, включил свой магнитофон на воспроизведение и наклонился над столом, насторожив уши. Динамики тихо зашипели.

'Приветствую и поздравляю вас...' -- послышалось ему вдруг. Но только послышалось. Из динамиков по-прежнему раздавалось только шипение.